Революционная теория
А. С. Шушарина глазами журналиста
(продолжение)
|
Между прочим, величайшие мыслители древности (в том числе Аристотель, хотя он предвосхитил даже то, что будет реализовано две с половиной тысячи лет спустя, - роботизацию производства), даже они тем не менее воспринимали рабовладение как само собой разумеющуюся, абсолютно вечную, неизменную, неприкасаемую форму производства. Видно, таков уж способ человеческого мышления, что он прячет от человека саму суть происходящего и тем более закономерность восходящего шага. Добраться до сути еще вчера господствующей у нас формы производства еще трудней, чем при рабстве и капитализме, так как она устроена гораздо сложнее. Марксовский "Капитал" начинается словами: "Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как "огромное скопление товаров", а отдельный товар - как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому с анализа "товара". Шушарин тоже мог бы почти теми же словами начать свое исследование: "Богатство обществ, в которых господствует нынешняя (при социализме) линейная форма производства, выступает как огромное скопление выполняемых в производстве функций, а отдельная функция - как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому с анализа функций". Решающий пункт теоретического прорыва, совершенного Шушариным, состоит в следующем. Производственные отношения, причем как внутри одного общества, так и межобщественные, качественно многообразны, многослойны. Кроме прекрасно изученных экономических (по поводу средств производства), существует неконечная совокупность совсем других - неэкономических, но столь же материальных - базовых производственных отношений. Однако теоретически строго об этих "остальных" (а они существовали до капитализма и появляются после капитализма) мы почти ничего не знаем. Хуже того, пытаемся объяснить их только экономическим, марксовским языком. Иначе говоря, устаревшая или просто узкая форма знания самоуверенно претендует и на объяснение того, что к ней не имеет отношения, что лежит вне пределов ее досягаемости. Это то же самое, как с помощью классической механики, ньютоновским языком объяснять содержание сильных, слабых, электромагнитных и т.п. материальных воздействий. Значит, новая теория должна порвать со старой, оторваться от нее, подняться над ней. И в новой глобальной теории политэкономия Маркса должна занять то же место, какое классическая механика Ньютона занимает в современной физике. Каждое из производственных отношений (производственных в смысле "производства и воспроизводства действительной жизни") имеет фундаментальную симметрию, структуру, подобную товару с многими десятками описывающих его понятий (но, разумеется, ни в чем не похожую на товар). Каждое такое отношение имеет свой объект собственности. Эти отношения существуют в сложных композициях в любом обществе. Но господствует, понятно, одно базовое производственное отношение, один тип равновесия, деформируя все остальные. После его "снятия", преодоления (и одновременно обобществления доминирующего объекта собственности) "престол" занимает другой тип связи. В этот момент одна несправедливость устраняется, но возникает новая несвобода, порождаемая опять же ограниченной, но необязательно частной собственностью на какой-то новый доминирующий объект обстоятельств производства. 398 |
Страницы: 397, 398, 399, 400, 401, 402, 403, 404, 405, 406, 407, 408, 409, 410, 411, 412, 413, 414, 415, 416, 417, 418, 419.
